Улан [СИ] - Василий Панфилов

От такой фразы глаза императрицы выпучились…

— Да как ты сме…, — и женщина закашлялась.

— Погоди, Лиза, — остановил её Разумовский, — кажется мне, что князя нужно сначала выслушать.

Владимир стоял, скрестив руки на груди и выглядел весьма мрачно.

— Спасибо, Алексей Григорьевич, — поблагодарил он фаворита, — но я говорю серьёзно. Либо я, либо вы. Точка. Поясняю — не знаю, кто вам вбил в голову подобную ерунду, но ребёнок воспитывается неправильно!

От волнения Грифич начал расхаживать по комнате.

— Во первых — ему совершенно необходимо общение со сверстниками![100] В идеале — сформировать группу в десяток-полтора детишек, затем отсеять тех, с кем Павел не поладит. Ему будет интересней учиться — соревнования, понимаете? Они друг перед другом будут тянуться!

— Во вторых — ребёнку необходимо активно двигаться хотя бы два часа в день и лучше сделать так, чтобы он проводил это время с пользой. То есть фехтование и верховая езда. Но не забывать и о плавании, лапте…

Затем были в третьих, в четвёртых… Императрица молчала, затем жестом отослала офицера из комнаты. Молчание длилось больше недели и всё это время улан не виделся ни с воспитанником, ни с императрицей. Он уже готовился к неприятностям, но последовал вызов к Елизавете.

— Прав ты был, князюшко, — слабым голосом сказала лежащая на постели женщина, — увлеклась я. Позабыла, что он ребёнок и захотела вырастить разумника. А если ему детство поломать, то либо тиран вырастет, либо никчемушник… Прими.

Это был патент на чин кавалерийского полковника, но без принадлежности к какому-либо полку. Императрица извинилась.

Свежеиспечённый наставник взялся за дело всерьёз — перетряхнул всё как следует и сделал учёбу более разумной — со своей точки зрения. К примеру — уволил на хрен нескольких учителей и сам взялся обучать мальчика математике и танцам. Дело пошло, поскольку знал он их ничуть не хуже (танцы — однозначно лучше) учителей, да и объяснить мог куда грамотней — была здесь привычка к велеречивости.

Сами занятия выстроил так, чтобы ребёнок мог расслабиться, так что серьёзные уроки перемежались танцами, фехтованием и лепкой. Фехтовать учил не сам:

— Нет, Павел, некогда просто, да и неохота, — честно ответил он мальчику. Как ни странно прозвучит, но тот понял и принял. Тем более, что фехтмейстер фон Буков оказался дядькой интересным и не только обучал, но и рассказывал подробно — почему обучение фехтования ведётся именно таким образом, объясняя все тонкости.

Подопечный быстро вошёл во вкус новой учёбы, демонстрируя отменные успехи и рвение, так что изумлённый Панин только и мог констатировать:

— Ну, князь, теперь я верю — ты знал, что делаешь.

Постепенно формировался будущий класс, менялись некоторые предметы и… Пётр Фёдорович стал заходить на уроки. Он сидел смирно, время от времени подбадривая сына и проясняя непонятные для себя моменты. Взгляд Наследника всё чаще стал останавливаться на Владимире и однажды, после окончания урока математики, цесаревич спросил его:

— Мне в Шляхетский корпус требуется директор. Возьмёшься?

Глава шестая

Комплекс зданий Шляхетского корпуса впечатлял — бывший Меньшиковский дворец выстроен был с таким размахом… Ну а затем — здания строились дополнительно, так что кадетам, обслуге, воспитателям и учителям было очень просторно.

Знакомство с кадетами и персоналом проходило штатно — Владимир просто заезжал сюда, когда появлялось свободное время. Он сидел на уроках, посещал уроки фехтования и верховой езды, заходил в спальни и подсобные помещения, общался с людьми.

Первое впечатление было благоприятное. Точнее — он изначально настраивался на низкий уровень, ну а раз уровень оказался не слишком низким, то уже замечательно. Компетентность большинства преподавателей особых сомнений не вызывала, но вот расписание занятий было составлено достаточно бестолково, да и свободного времени у кадетов просто не должно быть!

Здесь же занятия шли три-четыре часа до обеда, да после обеда пара-тройка часов уходила на военную подготовку — и всё… Считалось, что этого вполне достаточно, ну а если есть желание, то господа кадеты могут заниматься дополнительным самообразованием в библиотеке или с помощью педагогов.

Щаз! Дети и подростки не слишком-то желали заниматься дополнительно, хотя были и исключения — нечастые. В основном же свободное время было занято играми, шатанием по городу (кто постарше) и прочими — столь же “интеллектуальными занятиями.

Князь же видел полноценное военное училище — без чистки картошки и прочих нарядов по кухне, разумеется. Ну и составил…

— А отдыхать когда?! — С ужасом воскликнул Наследник, увидев предполагаемое расписание.

— Лучший отдых — перемена занятия, — спокойно ответил попаданец. Он привык постоянно чему-то учиться и просто не понимал “лентяев”.

— Но не столько же! — Помахал Пётр бумагами со священным ужасом в глазах.

— Почему?

— Ну сам смотри, — ответил цесаревич и начал читать:

— Подъём в шесть утра (зимой позже, летом раньше); в шесть десять — молитва; в шесть пятнадцать — семь ноль-ноль зарядка; семь пятнадцать — завтрак…

— У тебя же день курсантов расписан до самого вечера!

— Неправда, — обиделся Грифич, — только до четырёх, а дальше — всевозможные клубы и время на самоподготовку.

— Хоть объясни мне — что такое клубы в твоём понимании? — С видом мученика сказал Пётр.

— Ну как же, — удивился попаданец непониманию очевидных (для него) вещей, — собираются вместе под руководством наставника и занимаются чем-то полезным — фехтованием, борьбой, химией, музыкой.

Утвердил.

Нововведения вводились не сразу, так что у кадетов была возможность оценить всю степень “коварства” нового директора и подростки начали роптать. Однако князь не унимался и придумывал всё новые и новые затеи. Вот и сейчас вызванный к начальству кадет стоял, боясь пошевелиться.

Ещё бы — ладно сам полковник, но здесь же был и цесаревич, приехавший инспектировать Корпус…

— А мундир кадетский чем тебя не устраивает? — Откровенно веселясь спросил Пётр, — смотри, какой вид бравый.

Кадет приосанился, но князь только фыркнул. Проведя рукой по парику подростка, он с видимым отвращением отряхнул её и проговорил:

— Пудра — не порох, букли — не пушки, коса — не тесак, а он — не немец, а природный русак!

Наследник аж приоткрыл рот от столь высокой поэзии, хохотнул… Затем погрузился в молчание. Длилось оно не долго и Пётр Фёдорович встал из кресла и махнул рукой на Владимира.

— Убедил. Всё — Корпус полностью на твоём усмотрении.

Если окружающим действия попаданца казались необыкновенно энергичными, то самому Владимиру казалось, что время как будто застыло — настолько неторопливо относились люди к своим обязанностям. За обучение Павла он взялся в сентябре, в октябре взялся ещё и за Шляхетский Корпус, а что-то конкретное удалось сделать только к концу ноября.

Не сказать, чтобы много, но по крайней мере, воспитанники уже поняли, что такое утренняя зарядка и клубы. По поводу же “грифоновски жестокой” учёбы, недовольство нивелировалось нормальной одеждой. Она пока ещё только шилась, но кадеты успели оценить отсутствие париков и удобство покроя. Оценили и клубы — для начала князь выбил химическое оборудование из Академии Наук и нашёл хорошего преподавателя — одного из учеников Ломоносова.

Познакомился он и самим учёным, но мельком — полковник сейчас настолько закружился в текучке, что на нормальное общение времени просто не было. Точнее — свободное время было, но из-за графика самого князя, только по ночам. Даже тренировки пришлось перенести на раннее утро и теперь они с Тимоней оккупировали спортзал в четыре утра. В остальное же время — учёба Павла, дела Корпуса, беседы с поставщиками и потенциальными педагогами, разговоры с членами императорской семьи и царедворцами, собственная учёба, какие-то изобретения.

Пока что изобретение было всего одно — мясорубка. Посмотрев на Елизавету, которая не могла даже нормально есть, Владимир нарисовал эскизы мясорубки, затем побеседовал с гончаром, вылепившим модели деталей и наконец — одним из литейщиков, работающих на Двор.

Мясорубка получилась монструозная — в несколько раз больше оригинала. Однако работала отменно и изначально была снабжена несколькими насадками. Изобретение оценили — не только Государыня, но и сановники постарше. Ну что тут скажешь — в преклонном возрасте проблемы с зубами есть у многих, а вот зубных врачей поблизости не наблюдается…

Вскоре литейщик озолотился — копии “пошли в народ”. Доля попаданца? Не смешите — патентное право в эти времена… Были какие-то зачатки и князь узнавал предварительно, но смысла в патентовании данного изобретения не было — “выхлоп” очень уж маленький.